- Мы поедем сегодня ещё? – спрашиваю у него.

- Угу.

- А когда?

- Не знаю.

Я вернулся к Ане. Она всё ещё не отошла от шока.

- Если хотим к пяти успеть в Краснодар, то надо и дальше ехать автостопом.

- Поехали, – сказала она после некоторой паузы, глубоко вздыхая.

Через пять минут мы поймали машину. Водитель ехал в Краснодар.

- Угощайтесь виноградом. Ещё яблоки есть, – сказал он нам, когда мы залезли в салон.

- Спасибо.

В Краснодар мы приехали к 16:00. Сорок минут ушло на то, чтобы добраться до железнодорожного вокзала. Аня купила билет. До отправления электрички оставалось пять минут.

- Теперь можешь ехать дальше, – сказала она мне.

- Я подожду, пока поезд тронется. Хочу убедиться, что ты точно уехала. Спокойнее будет.

По вокзалу прокатилось объявление о скором окончании посадки. Раздался сигнал.

- Ну, давай, – сказал я ей и улыбнулся. Она дёрнулась в мою сторону. Тогда я тоже подался вперёд, и мы обнялись.

- Спасибо тебе, – прошептала она мне на ухо, – это было моё лучшее приключение за лето.

- Да ладно…

Она накинула рюкзак на плечо, отстранилась, и вагон поезда поглотил её. Я не взял у неё номер телефона. Не узнал фамилию.

Не важно.

Поезд унёс её в Сочи, а я опять отправился на трассу.

ЕДЕМ ДАЛЬШЕ

Прежде чем продолжить свой путь, я купил в супермаркете воды, сока, три беляша, два банана, домашнюю пиццу и шоколадку[Осталось 920 рублей]. Рассчитывал, что именно этим я буду питаться всю оставшуюся дорогу.

Вышел на трассу, где меня вскоре подобрал молодой парень на «Тойоте». Оказалось, что он едет в Каминск-Шахтинск, это как раз в мою сторону, недалеко от Ростова.

Поговорили обо всём и ни о чём. Он сказал:

- В Ростове подберём двух пацанов. Они с блаблакара.

В Ростове мы были вечером, когда уже давно стемнело. Там нас ждали два угрюмых солдата. Как только они сели, один из них просунул свою обритую голову между водительским и пассажирским сиденьем и обратился к водителю, который только что купил на заправке кофе:

- Братан, по-братски, поделись кофием, умираю!

«Братан», не успев сделать и глотка, поделился.

- Не обессудь, брат, третьи сутки едем, всю ночь не спали.

- Да всё нормально…

Всё время в пути от Ростова до Каменск-Шахтинска я дремал и до меня, сквозь сон, доносились лишь обрывки разговора водителя с солдатами:

- …а знаешь вот этого, да?...умер недавно…да кто его знает, может, и убили, правды всё равно не узнаешь…хороший офицер был, хоть и на игле сидел…а ты сам-то с какой улицы, брат?...

Было уже 11 вечера, когда я вышел из машины. Темнота. Тело ломило, спина превратилась в чугун, рюкзак хотелось выбросить. Далеко впереди призрачно маячила пелена света энергосберегающих ламп. Я, как мотылёк, побрёл на свет.

Не знаю, долго ли я шёл. Спустя какое-то время увидел уже такие родные огни заправки. Зашёл внутрь. Съел один из своих чебуреков, выпил сок. Не наелся. Купил какой-то приторный пирожок[Осталось 880 рублей]. Сладкий привкус притупил чувство голода. Умылся в санузле. Подошёл к кассирше и спросил:

- У вас здесь можно поставить палатку?

Она смерила меня взглядом, разглядела каждую складку на пыльном лице, и поняла, что я не шучу.

- Спросите у охранника, он на улице.

Нашёл охранника. Дедушка со скрюченной спиной и хитрющим взглядом.

- Можно у вас здесь неподалёку поставить палатку?

- А не боишься?

- Нет.

- Тогда ставь.

Я уснул, едва успел просунуть голову в палатку. Так и спал, по-моему, с ногами, торчащими изнутри.

ДОРОГАЯ

Проснулся рано утром, часов семь. Ещё чуть-чуть и в палатке было бы невозможно находиться из-за вездесущей духоты. Собрался, ещё раз умылся на заправке и пошёл дальше. Всё вокруг затихло, собиралось с силами, ожидая новый взбалмошный южный день. Только лишь охранник, дремавший в своей машине, открыл один глаз и проводил меня сонным, но всё таким же ястребиным взглядом.

Это был второй раз, когда никто не останавливался более двадцати минут. Только теперь мои плечи были измождены солнцем и лямками рюкзака, спина ныла от сна на неровной земле, мышцы на шее стали будто каменные, из-за чего было больно поворачивать голову. Я потихоньку шагал по трассе, терпел, но, в конце концов, бросил рюкзак на землю и уселся на него. Облако растревоженной дорожной пыли незамедлительно окутало меня.

На обочину съехала исковерканная чёрная «Волга». За рулём – мужчина восточной внешности, с всклокоченной бородой и в изорванной феске.

- В сторону Москвы, – говорю ему.

- Сколька?

- Что «сколька»?

- Денег сколька?

- Ааа. Денег нет.

- Ай, шайтан, чтоб тебя! – выругался он, надавил на газ и уехал.

Я постоял ещё немного, размял шею, плечи, спину, после чего в очередной раз взвалил рюкзак на плечи и продолжил двигаться вперёд. 
Вскоре около меня остановилась серебристая «Киа».

***

Если в первый раз посмотреть на лицо водителя – Дмитрия – то первое, что бросается в глаза – это жирная сечка над правой бровью. Уже потом можно разглядеть чуть обвисшие щёки, крупные, как у лошади, зубы, хваткие руки с мощными кистями и длинными, преимущественно без ногтей, пальцами. Он носил стрижку «полубокс», был больше двух метров ростом и худ, но худоба его была не жалко-болезненная, а жилистая и устрашающая. 

- До Москвы? Ну, чё кого, поехали, подброшу тебя километров 900, до Тульской области примерно.

- Я сам с Алтая еду, – продолжил говорить он, как только мы тронулись. – Путешествую на машине.

- И как Алтай?

Он серьёзно посмотрел на меня, выдержал заправскую театральную паузу и с драматичной ноткой в голосе произнёс:

- Алтай, брат, это… пиздец! Горы, леса, озёра – просто ахуеть! Рекомендую!

- После такой рекламы, – отвечаю ему я, – хоть завтра готов махнуть.

- Вооот, ты понимаешь! – как ребёнок обрадовался он. – До меня там один мой знакомый побывал, вернулся и говорит, что там «не очень». А я когда своими глазами эту красоту увидел, то сразу же ему позвонил и сказал: «Ну и мудак же ты, Гриша».

- И больше ничего?

- А зачем с мудаками всякими, которые красоты не видят, общаться?

- Ну, так-то да.

Давайте на минуту представим, что наша жизнь – это спелый и сочный кусок арбуза. У каждого он свой, одинаково сладкий и аппетитный. Вот только кто-то за всё свое существование будет только смотреть на этот кусок, кто-то осмелится прикоснуться к нему или даже лизнуть. И лишь единицы вгрызаются в отведённое ему с остервенением, так, чтобы сладкий сок брызгал ему в глаза. Дмитрий, как мне показалось, жил именно так.

Отрочество и юность его прошли в тёмные 90-е в глухой деревне, где для молодёжи, кроме самогона, было только одно развлечение – секция борьбы, который руководил престарелый спившийся мастер спорта. Маленький Дима выучился бороться, окончил ПТУ и решил, что пришло время и мир посмотреть и себя показать. К 25 годам успел пожить в Москве, Казане, Уфе, Владимире, Воронеже. Женился, вскоре развёлся. Оставил бывшей жене их общую квартиру и умчал работать вахтой в Нефтюганск, где круглый год – зима и где он трудится по сей день.

Порой в Нефтюганске долго не бывает работы. Тогда суровые северные работяги набиваются в отапливаемые гаражи и начинают по-чёрному пить всё, что горит. Однажды, во время одной из таких попоек, к Дмитрию подошёл коллега и попросил его, как бывшего борца, побороться с ним. Дмитрий долго отказывался, но подвыпивший однополчанин был настойчив. Тогда мой попутчик вспомнил 90-е, затёртые маты, тренера с вечным перегаром и через три минуты шея незадачливого оппонента была обхвачена гориллоподбными руками бывалого вахтовика, а лицо бедолаги вскоре посинело. Мужики еле оттащили хищно улыбающегося Дмитрия от своей жертвы.

Случались во время таких посиделок и геополитические споры между автомеханиками да разнорабочими. Последними аргументами становились двадцатикилограммовые бочки из-под солярки, которыми эксперты по международным конфликтам принимались закидывать друг друга.

Ещё вахтовики спасались от скуки подобием фехтования, когда вместо сабель в руки брались ломики. Соперники становились друг напротив друга и…

- Алло, – это у Дмитрия зазвонил телефон. – Привет, моя лапочка. Нет, что ты. Нет-нет-нет, – из трубки между тем доносился недовольный рокот. – Это, наверное, у тебя ошибка какая-нибудь на смартфоне. – Скорость во время разговора начала резко снижаться. 190-180-160. – Ну, вот посмотри сейчас. Посмотрела? Изменилось? Вот видишь, я же тебе говорил. Что? Нет, ещё не завтракал. Да, ты права, моя хорошая. Сейчас остановлюсь на какой-нибудь заправке и покушаю. Да, моя крошка. Ладно, пока. – Тут он с опаской посмотрел на меня, из-за чего я демонстративно отвернулся и стал смотреть в окно, но всё равно услышал, как этот несгибаемый тип проворковал в трубку: – И я тебя очень-очень сильно люблю!

В салоне повисла неловкая тишина. Вскоре Дмитрий нарочито громко сказал:

- Ну, чё кого, давай встанем и позавтракаем?

Мы остановились на заправке, он достал из фольги четыре бутерброда, два из которых протянул мне.

Было уже далеко за полдень, когда, проезжая мимо очередного знака, Дмитрий сказал:

- Ну, ещё километров пятьдесят и я тебя высажу.

Всю дорогу мы ехали с выключенной магнитолой, о чём вдруг Дмитрий неожиданно вспомнил.

- Заскучал я чё-то без музыки. Хоть шансона нормального послушаешь напоследок, – смеясь, сказал он и включил треки, которые были у него на флешке.

После таких слов я ожидал чего угодно, но салон машины внезапно наполнили нежные приглушённые звуки контрабаса, затем ему вкрадчиво начала интонировать классическая гитара. Ритм в композиции задавали не ударные, а лёгкие хлопки. Когда все инструменты слились в одну мелодию, вступил низкий женский, немного горловой, контральто. Сладкая французская картавость подействовала завораживающе. Перед припевом голос солистки мягко реверберировал, растворяясь в звуках, чтобы потом вновь, с новыми силами, подхватить нужную ноту,  мягко, словно кошка с клубком, поиграться с ней и затем лениво перейти к другой.

Два здоровых мужика, один – вахтовик в тренировочном костюме, другой – запыленный голодный автостопщик, молча сидели и кивали в такт головами песне, в которой молодая девушка пела об «amour eternel» и «bisous longs».

БУДЭШ ПИТЬ?

Дмитрий высадил меня и свернул с трассы М-7. До Москвы оставалось около 500 километров. И 880 рублей. Я доел последний оставшийся у меня чебурек. Скоро подъехала полностью затонированная, раздолбанная в хлам «девятка». Я подошёл к пассажирской двери, окно опустилось, и в меня тут же вцепилась пара чёрных глаз, зло выглядывающих из-под густой копны волос цвета сажи. Несмотря на молодость обладателя этого взгляда, иссиня-черная борода у него уже присутствовала.

За рулём сидел ещё один кавказец, пожилой, лысый и без бороды. Он спросил меня:

- Куда едэм?

- В Москву, – ответил я с непроизвольным писком в голосе.

- Садысь давай, паехали.

Краем глаза я заметил, что на заднем сиденье сидит ещё один молодой человек кавказской внешности. Без бороды, но смотрит также угрюмо, как и его товарищ на переднем сиденье.

«Ехать или не ехать?» - подумал я. На одной чаше весов были три кавказца в разбитой машине, а на другой – усталость и пресловутые 880 рублей.

В итоге перспектива оказаться уже этим вечером в Москве пересилила, я открыл заднюю дверь и залез в салон. Поехали. На лобовом стекле я заметил православный крест. Армяне.

«Эти если и убьют, то хотя бы перед смертью насиловать не будут», - пронеслась ободряющая мысль у меня в голове.
Пожилой армянин начал расспрашивать меня:

- Откуда сам?

- Нижний Новгород.

- О-о-о-о-о, – обрадовано загоготал он. – Ты в верхней или нижней части живэшь?

- В верхней.

- О-о-о-о-о-о, – запричитал он ещё громче. – А ты знаэшь Мытный рынок?

- Знаю.

- О-о-о-о-о-о-о-о-о, – тут уж его радости не было предела. – А ты знаешь Гогу Маторян, который рыбой торгует?

- Нет, –  говорю я и одновременно пытаюсь сделать вид, будто мне жаль, что я не знаю столь достопочтенного сына гордой Армении. – Я на этом рынке давно уже не был.

Мой собеседник, показалось, обиделся на меня за это и больше ни о чём не спрашивал. Два молодых армянина продолжали молчать и смотреть исподлобья.

Я поставил рюкзак на колени, положил на него голову и задремал. Не знаю, сколько прошло времени, но я вдруг проснулся от того, что мне в бок тыкают чем-то жёстким. Страшно перепугавшись, я повернул голову в сторону своего соседа. Оказалось, он тыкал в меня горлышком от бутылки минералки. Заметив, что я проснулся, он сказал:

- Будэш пить?

Я понял, что к чему, успокоился, взял бутылку и отпил немного. Армянин забрал минералку обратно, но в лице не изменился. Я снова попытался уснуть.

Машина остановилась рядом с придорожным ларьком где-то в Тульской области. Все три моих попутчика вышли из машины, встали в кружок и стали что-то обсуждать на армянском. Естественно, я не понял ни слова. Через пару минут всё тот же армянин, который предлагал мне воду, залез в салон, по уже заведённой традиции ткнул меня в бок кулаком, и проговорил:

- Будэш ест?

- Да, буду.

- Падём.

Я вышел из машины. «Стол» уже был накрыт. В открытом багажнике на накрахмаленном полотенце лежали порезанные овощи, лаваш, хачапури и заветренные кусочки шашлыка.

Я, по примеру остальных, стал отрывать тонкий, как фольга, лаваш и накладывать в него размякшие от жары бледно-алые кусочки помидоров и подсохшие кругляши шашлыка. Съев всё подчистую, мы переключились на хачапури. Пироги были настолько жирные, что оставляли на белой «скатерти» крупные темно-бурые пятна. Как только я брал хачапури в руку, ладони вмиг становились склизкими. Мухи, прознавшие о нашей трапезе, стремились урвать кусок и себе, садясь на всё подряд. Пыль от проезжающих мимо машин оседала на жирных ладонях, забивалась в глотку вместе с огурцами. И всё равно слюни текли рекой, и мы с остервенением вгрызались в этот нехитрый ужин.

- Едэм! – скомандовал водитель, как только последний пирог был доеден, и мы захлопали дверьми. Оказалось, что машина не заводится с ключа, и пока мы втроем сидели в машине, пожилой армянин открыл капот и начал копаться во внутренностях «девятки».

Ко мне повернулся тот, что сидел спереди, и заулыбался. От такой резкой перемены выражения его лица я невольно вздрогнул:

- Мэня Малхас завут! – и протянул мне руку.

- А я – Шаварш! – сказал второй и тоже подал мне ладонь.

***

Малхас и Шаварш в первый раз в жизни ехали в Москву. Они направлялись на заработки, работать на стройке. Прознав, что я уже не раз был в Москве, они стали засыпать меня вопросами про столицу, то и дело перебивая друг друга, переспрашивая и активно жестикулируя.

Едва мы оказались в Подмосковье, они через каждые 5 километров тормошили меня и спрашивали одно и то же:

- Эта Масква? Уже приэхали?

Как только мы въехали в столицу, пошёл мелкий летний дождь. Справа от нас, на фоне московских окраин, промзон и дымящих труб, нарисовалась яркая и чёткая радуга. Выглядело это так, словно шаловливый ребёнок опрокинул краски на картину художника-мизантропа. Я ткнул Шаварша в бок и кивнул ему на это пёстрое чудо.

- Малхас, сматри! – крикнул он приятелю. – Там канфэты лэжат! – и, улыбаясь, показал на то место, где, как кажется, радуга соприкасается с землёй.

- А, пэрэстань! Я кагда был малэнький, думал, что там золото лэжит, ходыл-искал, но ничэго не нашэл! – Малхас карикатурно изобразил возмущение кавказца, грозно потряхивая в воздухе рукой, соединив большой и указательный пальцы. Мы все вместе засмеялись.

ВСЁ

С утра я купил воды, бананов, булку и бутылку молока в круглосуточном супермаркете[Осталось 590 рублей]. После ночи на узких скелетах вокзальных сидений спина ныла пуще прежнего. Метрополитен[Осталось 535 рублей], десяток сонных минут в поезде и я снова на станции «Шоссе Энтузиастов». Было ещё очень рано, никакого наземного общественного транспорта. Надо было выйти из города, и я просто пошёл вдоль шоссе, стараясь не думать ни об усталости, ни о кончающихся деньгах. О первом забыть удалось, о втором - нет. Километра через два сел отдохнуть на остановке. Вскоре моё гордое одиночество разбавила старушка.

- А ещё долго до выезда из города? – спросил я у неё.

- Прилично. А тебе куда надо?

Я вкратце рассказал ей свою историю.

- Что, прямо из Анапы и сюда?

- Да.

Она восхищённо посмотрела на меня, а затем воровато подмигнула:

- Видишь автобус? Вставай, поехали. Доедешь до Балашихи.

Мы зашли в автобус. Она прислонила свою транспортную карту к турникету и скомандовала:

- Бегом!

Я пробежал, вслед за ней, не заплатив. Автобус доехал до конечной остановки. Бабушка энергично помахала мне рукой:

- Тебе туда, там Балашиха. Привет Нижнему!

Я пошёл в нужном мне направлении. Скоро я действительно увидел табличку с перечёркнутой табличкой «Москва». Но радоваться было рано, так как сразу под ней висела другая, на которой было написано «Балашиха». Никакой буферной зоны между городами, как обычно бывает в России, не было. Мне пришлось плестись дальше.

Было уже, наверное, 11 утра, когда я увидел перед собой грузовик на обочине, водитель которого копался в двигателе. Я, наплевав на всё, подошёл к нему и сказал:

- Слушай, брат, – я заговорил прямо как тот солдат, который просил кофе. – Я иду уже около 5-и часов, мне за город надо, подбрось, по-братски. Хоть чуть-чуть.

Дальнобойщик оценивающе оглядел меня с ног до головы и сказал:

- Поехали.

Он довёз меня до Владимира. Всё это время я спал, искусственно поддерживая беседу нечленораздельным мычанием.

- Приехали! – гаркнул он мне на ухо, когда мы оказались под Владимиром.

- Даспасибоудачи, – прокамлал я и ссыпался из кабины на землю вместе со своими вещами.

Снова пошёл по трассе. Набрёл на заправку. Купил воды и рулет[Осталось 475 рублей]. Не знаю, зачем. Опять начал голосовать. Скоро около меня остановился рейсовый автобус «Владимир – Нижний Новгород». Я залез в салон и, словно гражданин страны, где победил коммунизм, задал водителю самый глупый вопрос, который только можно было придумать:

- А вы за деньги возите людей?

Такой эксцентричный вопрос поставил в тупик всех пассажиров. Некоторые начали с любопытством рассматривать меня.

- Да, – отозвался водитель и назвал цену – 600 рублей.

- Не, тогда не поеду.

И я с горестными придыханиями попятился назад.

- Да ладно, – сказал вдруг водитель и я замер. – Давай поехали.