Автобус идёт в Судак, нам нужен полуостров или мыс (называют его по-разному) Меганом, ничего – главное доехать до города, а там доберёмся. Таксисты наперебой предлагают свои услуги, вяло и сонно отнекиваемся. Владелец микроавтобуса нарушает наши планы: до самого Меганома за 300 рублей с человека. С автобусом экономишь не сильно много, проблема поездки из Судака ликвидируется. Сдаём билеты, едем. В Судак идут две дороги, верхняя и нижняя, до Меганома можно добраться только по нижней – через Солнечную Долину, Щебетовку, Богатовку, завод крымских вин Архадерессе.

Около семи утра мы были на месте, остановка маршрутного такси - не доходя метров 700-800 до самого мыса-полуострова. Здесь же несколько кафешек, магазинов, общественный текстильный песчаный пляж. Докупив необходимые продукты, мы спустились к морю и направились по прибрежной линии в сторону мыса.

Меганом представляет интересный образец крымского рельефа – со стороны трассы он кажется огромным пологим холмом с несколькими приплюснутыми  вершинами.

Но это впечатление мягкости исчезает, едва начинаешь огибать его громадину, двигаясь по прибрежной тропинке.


Со стороны моря чётко прослеживаешь трёхступенчатую структуру мыса: наверху высится отвесная каменная гряда, подножие которой упирается в широкое ровное плато, густо заросшее травой, цветами, кустарником и невысокими деревьями.


Плато, в свою очередь, завершается достаточно отвесным обрывом, подножие которого упирается в галечные пляжи, берег густо усеян огромными камнями очевидно вулканического происхождения: нечто вроде природного бетона с вкраплениями гальки и ракушек. Местами подобные скалы образуют гроты, местами выглядывают из воды, порождая в человеческом воображении причудливые образы: голова обезьяны, лицо человека, акулий плавник, также похожий на огромный острый зуб.


К пляжам там и тут, петляя по обрыву, спускаются тропинки. Среди скал и деревьев мелькают палатки и тенты: полуостров обитаем. Главная же тропа ведёт вверх, мы поднимаемся по склону плато к самому подножию скальной гряды: тропинка вьётся над краем пропасти, под низко нависающей скалой нужно проходить, согнувшись едва ли не пополам, чтобы не зацепиться за неё рюкзаком – в тридцати сантиметрах справа – обрыв.

Там внизу любопытное природное образование – затвердевший песок формирует ноздреватые скалы, пересеченные глубокими продольными расщелинами, более всего это напоминает огромный термитник, застывший здесь с доисторических времён, когда Землю населяли представители мегафауны.


Тропинка ведёт дальше, в какой-то момент она продолжается несколькими ступеньками, вырытыми прямо в глине, очевидно периодически стекающей отсюда в пропасть во время ливней.

Оплывающие ступеньки любой желающий может обновить с помощью проржавевшей кирки, давно оставленной кем-то в небольшой пещерке по соседству. Пробираемся вперёд: другого пути нет.

Дальше дорога становится проще, тропинка расширяется и отдаляется от края. Справа остаётся выдающийся в море мыс. Он ограждает собой небольшую бухту, вода в которой кажется сверху ослепительно прозрачной с нежный голубым оттенком.

Тропинка круто поворачивает влево и вниз, открывая путнику новое, ещё неведомое ему побережье. Оказывается, два берега Меганома, встречаясь здесь, образуют собой практически идеальный прямой угол, который остро упирается в море.


На повороте тропы – природная смотровая площадка: внизу метрах в 100 от берега высятся скала-человек и скала-акулий плавник. Мы до них доплывём, обязательно.


Море волнуется, пока незначительно, но на горизонте сгущаются кучевые облака – предвестники грядущего шторма. Вдоволь насмотревшись на берег, где нам предстояло поставить палатки, и сделав несколько фотографий, мы начали спускаться вниз, поминутно цепляясь за разбросанные вдоль тропинки камни и низкорослые деревья, чьи листья очень напоминают рябиновые.


Мне почему-то представилось, что они также рыжеют по осени. Наверняка. Рельеф среднего плато здесь более пологий, крутых подъёмов и спусков нет, но прибрежная линия ровнее – галечные пляже и чаще и шире. Самый большой из них расположен практически напротив скалы Акулий плавник, чуть дальше неё, если идти в сторону маяка.


Маяк можно разглядеть на вершине скальной гряды в самом конце побережья, по ночам прожектор маяка вычерчивает ровные бледно-белые линии на небе и на море. Проходим над пляжем – на берегу расставлены палатки и тенты, подальше от линии прибоя вытащена узкая и длинная надувная моторная лодка, серая с белыми полосами по бортам, море волнуется. Среднее плато становится шире, а в скальной гряде сверху обозначается пустая перемычка с несколькими отдельно стоящими отрогами – перевал на ту, пологую сторону. Плато расчерчено линиями тропинок, на отдельно стоящих больших камнях встречаются рисунки, яркие, цветные: мандала, ящерица с закрученным хвостом, всевидящее око.


Там и тут расставлены палатки. Где-то здесь, судя по карте в навигаторе, должен находиться Храм Шивы. И действительно: с вершины невысокого холма можно увидеть несколько кругов, выложенных из круглого булыжника, в каждом из кругов – несколько перемычек, ограниченных ровными вертикальными камнями. В центре – булыжная пирамида, перед которой несколько плоских камней, положенных один на другой – алтарь.


Алтарь, да и вся башня в целом заставлены различными атрибутами Шивы: несколько его изображений, трезубец, кости, цветы, раскрашенные камни. Записка, придавленная камнем, гласит, что «Шива любит вкусняшки и взамен одаривает ништяками». Что ж, можно поделиться. Рядом, под деревом, расположилась кампания молодёжи.

Пройдя ещё несколько десятков метров, мы нашли, что в этом месте среднее плато буквально разрезано надвое, сметено некогда сошедшими сверху селем и грязевым потоком. Тропинка настойчиво вела в расщелину.


Спускаясь вниз, мы обнаружили полузасыпанные глиной и камнями ржавые металлические детали и два колеса, возможно какая-то машина сорвалась сверху, с каменной гряды, а возможно всё это было принесено морем, как и огромный разрезанный баллон из плотной чёрной резины, лежащий в камнях неподалёку. Пройдя по руслу сошедшего селя, мы оказались на берегу: место было весьма уютным. Справа и со стороны моря его защищали большие камни той же вулканической структуры, что мы видели ранее, слева тропинка выходила на уютный галечный пляж, на котором стояло несколько палаток и тентов.


Расчистив две площадки для палаток, мы довольно быстро справились с их установкой, разобрали вещи и легко перекусив, стали осматривать побережье.


Эта часть Меганома словно оставляла за поворотом всё, что как-либо могло напомнить о цивилизации: здесь не было магазинов, мобильной связи, люди не носили одежду, не говорили о политике и прочей ерунде. Здесь не было ничего, кроме голубого неба, белых облаков, синего моря с белыми барашками волн, трескучего костра на закате, большой жёлтой луны и россыпи звёзд ночами.


Это было то, первобытное состояние, в котором главное богатство человека – не статус в обществе и не какие-то материальные блага, а самая жизнь, изначальная, дышащая солнцем и морем. Всё прочее оказывается наносным, неважным и осыпается, как песок с высыхающего под жарким солнцем загорелого тела.


Такая открытая и первобытная обстановка Меганома всецело располагает к тому, чтобы обходиться без одежды, однако обойтись без обуви мне не удалось: тропинки усыпаны мелкими и острыми камнями, поэтому хорошая обувь здесь – вещь необходимая. Лучше всего подойдут спортивные сандалии на толстой резиновой подошве, надёжно фиксирующие стопу. В такой обуви, во-первых, не жарко, а во-вторых, удобно забираться по склонам и скалам, встречающимся здесь в изобилии.

На нудистском пляже, расположенном по левую руку от наших палаток я познакомился с путешественниками из Украины: Харьков, Киев, Одесса. Душевные и открытые люди, которым чужды предрассудки. Как сказала мне позже девушка Юля, из Харькова: «Мы все здесь – как одна семья». Я ехал за тем же впечатлением и получил его.


К вечеру, собрав немного хвороста, соорудили небольшой костёр, приготовили нехитрый ужин: макароны с сыром, чай с печеньем. В запасе также имелся лентяйский коктейль: виски с колой, после – несколько партий в карты. Мне не везёт, впрочем, как обычно. Подходил к концу наш первый, полный впечатлений день в Крыму.

Ветер всё сильнее треплет палатки – самое время дополнительно укрепить тенты, натягиваем верёвки, зацепив их за увесистые камни. Закат краснеет всё ярче, прибой ещё яростнее набрасывается на берег, переворачивая огромные валуны, словно песчинки. Скоро будет шторм, воздух густо пахнет солью, водорослями и… тревогой.

Южная ночь ниспадает с небес мгновенно, как ткань, накинутая на птичью клетку: мгновение и ты уже внутри. Если небо затянуто облаками, чернота вокруг кажется особенно вязкой, её можно вдохнуть, погрузить в неё руки и ноги, занырнуть с головой. Лишь только тусклый отблеск прожектора на маяке вычерчивает по небу бесконечно бледные белые полосы, теряющиеся среди наползающих туч.  По ним, словно по рельсам иногда проскальзывают чёрные силуэты чаек и бакланов, они покидают побережье, предчувствуя бурю.


Расходимся по палаткам, моя метрах в пятнадцати от берега – волна не достанет. Внутри палатки шум словно отдаляется и кажется монотонным. Накопившаяся за день усталость смеживает веки лучше всякого снотворного, хотя коктейль виски-кола снотвороное, надо признать, весьма неплохое.  Я спокойно засыпаю под рокот моря и шум ветра... В темноту моей палатки врывается яркий луч фонарика: «Полундра! Палатку смыло!» Толком не проснувшись и ещё плохо соображая, судрожно нащупываю свой налобный фонарик, расстёгиваю молнию, выглядываю наружу. На месте, где стояла палатка ребят – глубокие рытвины, доверху наполненные водой, среди которых лежат три здоровых валуна и рассыпаны камни помельче. Больше нет ничего.


Через несколько секунд место, где ещё вечером стояла палатка накрывает огромная волна и, обрушившись миллиардами брызг, утягивает за собой в один из  валунов обратно, в пучину. Масштаб катастрофы чётко вычерчивается у меня в голове. Пытаясь сообразить, что же теперь делать, озираюсь по сторонам. Ну слава Богу, вижу, что палатка ребят теперь в безопасности, метрах в тридцати от берега, успели перетащить. «Хороша шутка! Я бегаю в панике, а тебе смешно!» Он примирительно улыбается. Да ладно, и правда весело, есть что вспомнить. Однако промокла палатка основательно: волна захлестнула под тент и хлынула в окно, залив и спящих ребят и их вещи, пластиковый стакан, стоявший под тентом обнаружили среди камней, а вот пластиковая ложка, как выяснилось с утра, всё же досталась морю.

Беда постигла не только моих спутников: в это же время на соседнем пляже загорелись фонарики, заметались туда-сюда, кто-то был застигнут стихией врасплох, кто-то заранее собирал вещи, чтобы переместиться на среднее плато. Девушка из Харькова, задержавшись около наших палаток, предложила нам свою помощь. «Мы все здесь, как одна семья», скажет она потом. Это правда. Наутро все обсуждали ночное происшествие. Не помню точно, но кто-то рассказал об одном интересном способе предупреждения наводнения: к палатке на полуторометровой верёвке по направлению к воде была привязана пустая пятилитровая канистра, когда она загремела, перекатываясь в набегающих волнах, стало понятно: «Пора сниматься с места, пока не пришлось сниматься с якоря» - с юмором добавил рассказчик. В это время я обнаружил, что волны добрались и до меня, сырая линия на земле заканчивалась на середине моей палатки, но надёжное днище не пропустило воду внутрь.


Масштабы перемен, случившихся с берегом,  впечатляли: там, где вчера днём я спускался к воде, чтобы помыться и постирать вещи, огромные валуны были с корнем выворочены из дна так, словно кто-то, зачерпнув исполинской рукой, пустил их по ветру подобно горсти песчинок. Галечный пляж по соседству с нами был пустынен и затоплен наполовину своей изначальной ширины: вода не спешила уходить, море всё ещё злилось, и было не просто холодным - ледяным.


Шторм поднял из глубин огромные массы воды, перевернул море с ног на голову и направил его на берег: кусать и сокрушать извечные камни, а успокоившись, мирно зализывать их раны. Я направился на пляж, сегодня вряд ли можно было искупаться, но позагорать – вполне реально.

Расстелил полотенце, разделся, лёг на живот: прямо перед глазами муравей тащил какую-то былинку, чуть поодаль пробежала ящерица: на миг замерла, словно изваяние и скрылась за песчаным бугром. За спиной раздались голоса. Я обернулся. – «Доброе утро!» – «Доброе утро! Неужели купаться?» – «Попробуем». К воде спустились два парня, сбросили одежду, зашли в море: один по пояс, другой по колено, первый окунулся несколько раз, передёрнул плечами, по бронзовой коже побежали мурашки.  «Хорошо!» Второй вышел на берег, присел на большой камень, и тут же был с головой облит набежавшей волной. А что, хороший способ освежиться. Я тоже приблизился к морю, прибой с готовностью омыл мои ноги: вода показалась обжигающе холодной, ещё бы, после жаркого солнца. Через несколько секунд меня тоже накрыло с головой. Действительно хорошо!


Перед палатками, венчая собой выступающую в море часть побережья, высится огромный камень-монолит из природного бетона. Кажется, ни одно землетрясение не сможет сдвинуть с места его громаду. Я забрался на вершину камня, раскинул полотенце, устроился, сложив ноги по-турецки и зажмурив глаза.  Волны разбивались о подножия камня, вот идёт одна, особенно большая: удар, пенная грива волны рассыпалась и обдала меня миллиардами брызг. Камень качнулся. В сторону берега – раз, на место – два. Пожалуй, не стоит здесь засиживаться. Ещё одна волна – больше предыдущей. И снова я вместе с камнем клонюсь к берегу и возвращаюсь обратно.

Когда ложишься в походе в разгаре лета на юге, будь готов просыпаться с первыми лучами солнца. Даже если не разбудят тебя эти первые лучи, просвечивающие палатку насквозь, то спать не позволит нестерпимая жара, что начинается через два-три часа после восхода.


Моя палатка – на открытом месте, палатка ребят – теперь в тени. скалы. Завтракаем рядом с моей: ветер всё ещё силён, обдувает тело, жара переносится легче. Хочется искупаться, поплавать – холодно, волны. Совсем рядом с берегом обнаружили несколько больших валунов, создающих преграду для волн: если заполнить промежутки между ними камнями может получиться настоящая природная ванна, вода в которой станет обновляться только через одну узкую протоку, а значит, будет успевать хорошо прогреваться на солнце. Через полтора часа купель готова: дно углублено, пусть осядет поднявшаяся муть, а вода станет тёплой.


Можно прогуляться вдоль берега. Поднявшись на среднее плато, обозреваю побережье: пожалуй, отправлюсь в сторону маяка: там я ещё не был. Тропинка вьётся вдоль самого обрыва: деревья заглядывают за край, склоняют свои зелёные макушки к морю, цепляясь за каменные выступы длинными крепкими корнями.


Вдоль тропинки краснеют гроздья спелых ягод на тонких зелёных стеблях, ягоды съедобны: вкус их напоминает медовую клубнику. Солнце нещадно белеет в зените, чуть посмотришь на него, и глаза сразу начинают слезиться. Прищурившись, замечаю четыре мощных луча, разбегающихся от светила во все стороны неба. В голову приходит странная мысль: солнце более всего похоже на компас. Скачет по небу огненная колесница, зарываясь в облака, дробя копытами по морской глади: искрами разбиваются волны о каменные громады утёсов. Хочется к воде, окунуться в прохладную глубину. Внизу замечаю небольшой каменный пляж, удобный выход к морю, а вот и тропинка – петляет среди камней.


Пока я спускаюсь вниз, у воды появляются парень и две девушки. Из одежды на них – лишь ровный бронзовый загар, даже волосы посветлели и выгорели на солнце. Значит, приехали давно.

Слышу привычное: «Доброе утро!» Уже не удивляюсь. «Доброе утро!» - это пароль для всех, кто живёт на Меганоме, выражение чувства сопричастности. Будь то в разгаре дня, вечером или лунной ночью, каждый, встретившийся тебе на пути обязательно пожелает доброго утра. «Мы все здесь, как одна семья» - скажет Юля из Харькова.


И это правда. «Доброе утро!» отвечаю с улыбкой, ребята улыбаются в ответ, их загорелые тела отливают золотом, драгоценным каплями сверкает набегающая волна, отдаюсь её воле, погружаюсь с головой в голубовато-прозрачную глубину. Блаженство...

Ребята приехали из Москвы, компанией, пять человек, здесь –  впервые, но уже целых две недели. «Меганом влюбляет в себя с первого взгляда, трудно уехать» – объяснила стройная девушка с копной светлых кудрявых волос. И это тоже правда. По другому здесь наверно и не бывает. Хотя бы потому, что в этом первобытном мире нет места для обмана, в нём нет нужды.


Согревшись на жарком солнце, поднимаюсь обратно на среднее плато, впереди высится гряда утёсов, глубоко выдающаяся в море, здорово было бы добраться до них и сделать несколько фотографий. Плёночный фотоаппарат у меня с собой. Мне удобнее пользоваться плёнкой: не надо задумываться о том, где подзарядить аккумуляторы, нет соблазна фотографировать бесконечно.


В таких местах, при наличии возможности, мне было бы очень трудно удержаться: хочется запечатлеть каждое мгновение, каждый всплеск волны, каждую причудливую скалу, цветы и травы, кустарники и деревья, прорастающие прямо сквозь камни, парящих в небе чаек, ныряющих дельфинов и бакланов. И я запечатлеваю – в своей памяти, на бумаге, делаю записи. На их основе я буду писать повесть о нашем путешествии. Но это –  потом. Это – сейчас. Приближаясь к гряде утёсов, вижу, как она постепенно рассыпается на отдельно стоящие скалы: некоторые соприкасаются с берегом, некоторые поднимаются прямо из воды.  Почти смыкаясь со стороны моря, они образуют небольшую лагуну с прозрачной водой нежно-зелёного оттенка.


Дно местами укрыто бурыми водорослями, местами зияет тёмно-синими омутами, ближе к скалам – покрыто мелкой галькой. Самая большая скала, с острой вершиной, к низу оплывает, подобно огромной свечке и растекается к центру лагуны широкой и плоской каменной плитой с округлыми краями: удобно зайти вводу, здорово загорать, прикасаясь холодной после моря кожей к камню,  согретому щедрыми лучами солнца.

Надо сходить сюда с приятелем, ему должно понравиться. Светило стремится к западу, преодолев половину своего ежедневного пути. Последую за солнцем, до лагеря минут тридцать, как раз  - к обеденному времени. Прохожу через галечный пляж: он начинает оживать, вода отступает, с плато возвращаются люди.


Вот между камнями девушка натягивает жёлтый тент. «Доброе утро!», «Доброе утро!»  Рядом малыш  лет трёх, белокурый, с серьёзным видом перебирает морские камушки. Наша поляна. За те несколько часов, что я отсутствовал, она начала преображаться: бесформенная груда камней превратилась в аккуратную ограду, рядом появились стол из большого плоского камня, поставленного на пару других, поменьше, и три каменных табурета. По краям ограды возвышаются две высокие каменные башни, некоторые булыжники держаться совершенно непостижимым уму образом, словно закон гравитации не имеет на них ни малейшего влияния.


«Антенна для связи с Космосом» - шутит архитектор небоскрёбов. Шутку оценил проходящий мимо крепкий мужчина, Андрей, судя по выговору – украинец: «Буду ловить здесь сеть».  Разделавшись с нехитрым обедом, мы отправились к ванне. Вода уже стала прозрачной и была довольно тёплой, но на поверхности плавало множество медуз и обрывки водорослей – очевидно, они прибиты сюда штормом. Пришлось вычерпывать их котелком. Минут за десять ванна была очищена, Валя пошла купаться.

Мы же с приятелем отправились в сторону первого пляжа: мы добирались сюда по среднему плато, теперь хотелось осмотреть и побережье. Прошли мимо чёрного резинового баллона, который видели сверху: издали он напоминал выбросившегося на берег кита, мимо тента, укрывшегося в тени большого монолита из природного бетона. Под тентом лежали две девушки, спрятавшись от полуденного зноя.


Каждое утро одна из них, с чёрными волосами, повернувшись лицом к солнцу, должно быть возносила ему молитву, многократно опускаясь на колени и простираясь по земле, а затем вновь выпрямляясь в полный рост. Мы прошли мимо нескольких маленьких галечных пляжей, преодолели завалы из огромных бетонных камней и оказались на достаточно широком галечном мысу, который завершался группой скал, похожих на виденные мной утром. Только здесь скалы были меньшего размера. Разбросанные по мелководью, они образовывали несколько природных ванн и более широких бассейнов, причудливо соединённых между собой извилистыми протоками. Рядом со скалами – две палатки и тент, молодёжь. Вода здесь плавно перетекает от нежно-зелёных оттенков у самого берега к тёмно-голубым – ближе к морю.


Я с удовольствием окунулся в воду, проплыл один из бассейнов, обогнул скалу и забрался на самую дальнюю от берега скалу, сел, свесив ноги в воду, направил взгляд в море. Вдоль самого горизонта идёт корабль, очевидно рыбацкий сейнер. «Интересно, почему люди так мало используют энергию моря для получения электричества? Какая невероятная сила сокрыта в глубинах океана, сила, способная двигать огромные камни, словно песчинки» - сказал Сергей. Он неотрывно смотрит на волны. Великая вещь – энергия приливных волн. А мы строим ядерные электростанции, так толком и не усмирив атом. И получаем Чернобыль, Фукусиму… И если исчезнет человек, сотрёт себя с лица Земли в бесконечном своём насилии над природой, в войнах и терактах, природа останется и возьмёт своё, ведь в природе нет разрушений – их устраивают только люди.  Всё также будет светить солнце, всё также будет идти дождь и будет шуметь море - синяя вечность.

Сергей направляется обратно в лагерь – нужно собрать хвороста для вечернего костра. Я решаю пройти до первого пляжа. Преодолев несколько каменных завалов, добираюсь до цели. Пляж широкий, галечный, ввиду его – скала «Акулий плавник», вдоль подножия плато – с десяток тентов, наверх идут две тропинки. Под зелёным тентом расположилась небольшая компания. Выделяется крупный мужчина в бондане с татуировкой на плече. Его зовут Олег, он продаёт воду. В тени широкого камня стоят несколько полных пятилитровых бутылей, рядом, связанные за ручки лежат такие же – но пустые. Слева от тента – длинная надувная лодка с мотором, серая, с белыми полосками. Схема проста: приносишь пустую пластиковую пятилитровку, платишь 50 рублей – получаешь полную, с пресной водой. Море почти успокоилось. Может доплыть до Акульего плавника?


Иду по линии прибоя. В конце пляжа стоит небольшая хижина из фанеры. Как объяснил мне её хозяин, оставаться здесь он собирается до декабря, потому и построился основательно. Сразу за хижиной некогда сорвавшаяся сверху каменная плита замерла вертикально, верхним краем привалившись к склону плато и образуя тем самым невысокую арку. Протиснувшись сквозь неё, дохожу по пляжу до Акульего плавника – скала ровно напротив меня, метрах в семидесяти от берега. Захожу в воду по пояс – холодно, на пути много подводных камней, покрытых водорослями, волны всё ещё довольно сильные, сегодня до скалы не добраться. Надо подождать, пока море успокоится.


По словам местных жителей – летний шторм явление нечастое и стихает за несколько дней. Остаётся верить и надеяться, что завтра будет лучше.

Вечереет, отправляюсь в сторону лагеря. Ребята суетятся возле костра. Дым поднимается сквозь расщелину вертикально, восходя над средним плато, закручивается кольцом и растворяется в вечернем воздухе. Из котелка доносится ароматный запах: макароны, приправленные супом из «Горячей кружки». На каменном столе – нарезанный ломтиками сыр, початая бутылка белого вина. Алиготе, полусладкое. За чудесный вечер – стаканы сходятся над столом – за Меганом, за нас!

Покончив с ужином, разбираем колоду по шесть карт в руки. Выигрываю, раз, второй, третий. Нужно уметь заканчивать игру вовремя, на победной ноте: утомлённый дневной прогулкой, отправляюсь спать. Море дышит спокойно, волны ласково стирают ямы и рытвины с карты побережья. Прибой начинает обтачивать расколотые камни, чтобы через столетия сделать их гладкими и целыми, словно всегда они были именно такими, чтобы когда-нибудь вновь расколоть их, полируя и совершенствуя до бесконечности... Засыпая, я подумал, что каждая, едва видимая глазу песчинка, наверное, когда-то была огромной скалой.

В нашей каменной ванне отдыхают маленькие крабы. Ребята отправились наблюдать за ними. Крабы, заметив яркий свет фонарика, сердито защёлкали клешнями. У них матовые зелёные глаза и коричнево-чёрный окрас панциря.

Перемещаются они довольно быстро, распугивая по пути полупрозрачных флегматичных рачков. Луна направляет свой путь на запад, а на востоке уже заметно рыжее марево будущего рассвета.

К семи утра солнце становится по настоящему жарким. Палатка изнутри покрыта испариной, словно находишься в дачном парнике. Снаружи – ещё свежо.


Если бы не штормовые дни, сегодня мы отправились бы дальше: Судак, Зеленогорье, Ялта, Ай-Петри, Большой каньон. Маршрут был составлен заранее. Но буря пронеслась над миром и поменяла наши планы. Не хочется уезжать с Меганома, не увидев его во всей красе: прозрачные воды лазурных лагун, чайки, что парят в восходящих потоках воздуха, дельфины, что плещутся у самого берега. Я мечтаю поплавать в тёплом море, совсем рядом с ними. Вчера вечером мы решили остаться: ещё два дня наедине с Меганомом.

Продукты, припасенные на два дня, на исходе. Что ж, прогуляюсь до магазина. Повесив на одно плечо сумочку с документами, а на другое – неизменную флягу, поднимаюсь по тропинке на среднее плато. Ветер утих, яркое солнце пылает нещадно, опалённая кожа саднит от прикосновения одежды. Особенно страдают плечи: даже сквозь футболку ощущаю, как ремешок фляги буквально прорезает тело до костей. Но надо идти, я ускоряю шаг по пыльным тропинкам Меганома. Внезапно, буквально из-под ног у меня выскакивает заяц и в несколько огромных прыжков, преодолев среднее плато, скрывается в тени деревьев. Вот так встреча! Я взбираюсь вверх, цепляясь за камни и корни деревьев.

Поднявшись до поворота, делаю привал: внизу слева высятся скала-человек и скала акулий плавник. Палаток не видно: они надёжно укрыты в уютной ложбине оставшейся от сошедшего некогда селя.


Справа вдалеке виднеются магазины, крошечные, словно домики из детского конструктора, людей – и не разглядишь. Прямо передо мной расстилается море. Делаю несколько глотков воды из фляги и спускаюсь вниз по тропинке – в спасительную тень скальной гряды. Солнце ещё не так высоко: осветив дикую часть побережья, досюда оно ещё не добралось, лишь слегка золотит пляжи.


Есть все шансы добраться до цели «затемно». Ещё километр подъёмов и спусков и я уже иду вдоль прибрежной линии. До магазина отсюда – каких-то пятнадцать минут. Шторм внёс свои изменения в облик прибрежной линии: по пути я преодолеваю несколько глиняных осыпей, обрушившихся прямо на тропинку и, наконец, потратив последние драгоценные капли воды из фляги, выхожу на общественный пляж.

Лестница наверх, ступеней тридцать, прохожу автокемпинг, несколько кафе-баров и вот – магазин. Внутри работает кондиционер, а в холодильнике – лимонады и соки. Покупаю лимонный Швепс и сразу же выпиваю полбутылки. Жить можно. Теперь надо купить хлеб, сыр, фасоль в томатном соусе, печенье, пятилитровку с водой; кроме того, полностью наполнить флягу. В ящике замечаю несколько персиков, дорогие, но точно спелые и сочные. Покупаю три штуки. Обратный путь уже знаком, нависающая над пропастью тропинка – привычна, иду легко, пружинистым шагом. Отдыхаю на повороте, спускаюсь на первый пляж.


« - Доброе утро!» - «Доброе утро!» Наконец-то можно скинуть с себя одежду. Я погружаюсь в море. Вернувшись к лагерю около десяти часов, я заметил, что солнце всё ещё не затронуло палатку Сергея и Вали, находящуюся под защитой среднего плато, но жара, проникающая везде и всюду, заставила их проснуться. Мы организовали завтрак.


Сегодня отправимся к маяку – хочу показать Сергею лагуну. Может нам удастся понырять со скал. В прошлый раз мне показалось, что забраться на них не составляет большого труда, а вокруг – достаточная глубина. После завтрака я выстирал одежду: оставлю её на камнях, жаркое солнце как раз высушит её к нашему возвращению. Главное правило: когда стираешь одежду в море, надо учитывать, что солёная вода плохо вымывает мыло, оставляя белые разводы на вещах,  поэтому выполаскивать их надо очень тщательно, желательно несколько раз. Покончив со стиркой, отправляемся в путь – к лагуне.

В прошлый раз я направился к скалам через верхнее плато, теперь можно пройти вдоль берега. Я повязал вокруг пояса махровое полотенце. Это, пожалуй, самая удобная одежда для подобных мест: не сковывает движения. А кроме того, при желании можно расстелить его на берегу и ложиться загорать. Лежать на голых камнях можно только ранним утром или вечером: днём же они чересчур раскалены, того и гляди обожжёшься!